Машины времени

[Ego]

Интервью с часовщиком Максимилианом Бюссером, покинувшим Harry Winston ради собственной амбициозной идеи

Помню, любовь к Harry Winston у меня возникла задолго до начала работы в журнале GQ, да и вообще с любыми глянцевыми изданиями. И любовь была вовсе не к переливающимся в лучах солнца, циклопического размера бриллиантам, собранным в затейливые украшения. А к часовому проекту этой ювелирной марки – Opus. Он появился благодаря молодому часовщику Максимилиану Бюссеру, нанятому для становления и развития часового направления Harry Winston (до этого трудившегося в одной из старейших швейцарских мануфактур Jaeger-LeCoultre), и сумевшему подтянуть руки и умы лучших специалистов для создания новых часовых моделей. Тогда я еще ничего про него не знал. Интересовали лишь часы, которые ждал с нетерпением – каждый год выставка в Базеле, на которой представляли новые «Опусы», становилась как будто праздником. Знаю точно, что так привлекало: и предположить было невозможно, на что следующий «Опус» будет похожим. Этот факт будоражил воображение и заставлял сердце усиленно биться при рассмотрении каталогов с теми необычными часами.
Harry Winston в этом году выпустили очередной, девятый по счету Opus, но уже без Бюссера. У него теперь – свой проект, такой же амбициозный, как и он сам. Собрав так называемых «друзей» из мира часовых механизмов (его марка так и называется – Maximilian Büsser and Friends, эти друзья – известные во всем мире часовщики), он регулярно выпускает часы, большие похожие на сложные футуристические объекты, считающие что угодно на свете, только не секунды, минуты и часы. В этом году появились третьи по счету, с именем – Horological Machine 3.
Как и когда-то часы с приставкой Opus, современные бюссеровские Horological Machines говорят скорее об исключительных возможностях часовщиков, чем просто о счете времени.
В Базеле в этом году мне повезло взять интервью у Максимилиана Бюссера. Вот, собственно, и оно. Web-exclusive, как говорится.

***

Александр Щуренков: Серия Opus для Harry Winston – один из значимых моментов мировой часовой истории. Что вы чувствовали, когда представляли новые часы публике?

Максимилиан Бюссер: Первый Opus был создан для того, чтобы помочь другу, Франсуа-Полю Журну. В 2000-ом году он впервые самостоятельно принимал участие в Базельской часовой выставке. Ему было запрещено рассказывать потенциальным клиентам и журналистам о тех механизмах, которые он ранее создал для самых известных швейцарских брендов. Журн рассказал об этом мне, а я предложил сделать часы вместе. Что было дальше – известная история.
На протяжении последующих лет я работал с самыми талантливыми мастерами часового дела и в результате понял, что часовое дело – это именно та сфера, которой я хочу себя посвятить. После более чем двухлетних разработок, вопросов, сомнений, сумасшедших идей, которые не всегда удается в полной мере воплотить, невозможно описать те эмоции, которые ты испытываешь в тот момент, когда видишь первый готовый экземпляр. Думаю, что эти эмоции похожи на те, когда в первый раз видишь своего новорожденного ребенка…

А в детстве о чем мечтали?
Я был единственным ребенком в семье. Временами мне было очень одиноко, поэтому я придумал для себя целый воображаемый мир. В нем я, конечно же, был супергероем из какого-нибудь кинофильма или телешоу (как Грендайзер, Капитан Харлок или Люк Скайуокер из Звездных Войн). Моей главной миссией было тогда – ни больше, ни меньше – спасение мира!

Ваши первые часы...
Моими первыми часами стали маленькие Jean Perret с ручным заводом, которые отец подарил мне на день рождения – в 6 или 7 лет. Каждый вечер я заводил их перед сном, когда он приходил пожелать мне спокойной ночи. Я почему-то отчетливо помню, что заводить их было больно – от заводной коронки болели пальцы.

Вы молоды и уже очень известны. Что сделало вас настолько привлекательным как для часовых марок, так и для профессионалов этого бизнеса?
Вы пытаетесь мне польстить! Я всего лишь выбирал ту работу, которая мне нравилась и отдавал себя на 200 процентов своем делу, всегда старался выполнять свои обещания и окружать себя интересными людьми – творческими личностями, лидерами.
Последние двадцать лет я пытался понять, кто я есть на самом деле (что люблю, что лучше получается, что не нравится и не получается). Когда я смог ответить себе на все эти вопросы, то поставил перед собой цель – создать компанию, которая позволила бы мне заниматься тем, к чему есть склонность и интерес.

Чего вы ожидали, основывая свой бренд? Почему решили делать часы вместе с «друзьями» и как их отбираете?
Чем успешнее становилась компания Harry Winston Timepieces, чем дальше расширялись полномочия, чем большую известность приобретал, тем… меньше удовлетворения я получал от процесса. У меня была работа, о которой я мог только мечтать, и в то же время не было чувства, что реализую себя. Когда в 2002-ом году умер мой отец, я всерьез задумался о том, что для меня по-настоящему важно в жизни. Стало ясно, что управление большой компанией и обеспечение постоянного роста продаж не может быть настоящей жизненной целью – по крайней мере, не для меня.
Я начал мечтать об идеальной компании: с очень маленькой командой, которая бы занималась целиком созданием того, во что верила (даже если все будут считать нас сумасшедшими, и никто никогда не захочет это носить – просто довериться в своей работе не разуму, а интуиции), а также объединяла бы людей, которых я уважаю не только за их профессионализм, но и за человеческие качества. Не найдя лучшего слова, чтобы назвать этих людей, я выбрал слово «Друзья» – «Friends». В начале это были те люди, с которыми мне нравилось сотрудничать в течение предыдущих 14-ти лет моей деятельности в этой сфере. Затем некоторые партнеры привели своих «друзей», а так как друзья друзей – это наши друзья, то этот узкий круг начал расти, чему я искренне рад.

Верите ли вы в настоящую дружбы между часовщиками?
Настоящая дружба встречается очень редко. И прекрасные люди, с которыми я работаю, за очень редким исключением, не являются моими друзьями в полном смысле этого слова. Я не нашел слова лучше, чтобы выразить то, что нам всем очень нравится работать вместе, потому что мы не только уважаем друг друга, но также каждый из нас восхищается профессиональными качествами другого члена команды.
Сегодня я по-настоящему верю, что Maximilian Büsser & Friends открыла новую эру открытого сотрудничества и честных взаимоотношений между всеми участниками творческого процесса. Настоящий образец часового искусства – это объединенный вклад тех людей, которые работали над его созданием, а не результат брендинга, в чем пытаются убедить нас маркетологи.

Что самое важное в часах, кроме самого механизма?
Конечно, «мотор», механизм – это самая важная часть любых часов. Может быть, я покажусь банальным, но для меня также очень важна душа часовой модели. Душа тех создателей, которые осмелились на этот акт, которые выразили свое видение, отличное от других, свой rage against the machine и придумали, как воплотить свои идеи в жизнь. Среди ярких примеров – Феликс Баумгартнер и Urwerk, Денни Флажоле и De Bethune и, конечно, Франсуа-Поль Журн и другие независимые часовщики.

Часы, Horological Machines, которые вы делаете, кажется, отмеряют время будущего. Как, где и когда сформировалось Ваше чувство времени?
Как ни странно, мне очень интересны ремесленники XIII-го века, которые строили первые церковные часы в смутные времена мировой истории, или же одинокие гении XVII-XVIII веков, которые создавали карманные часы с минутным репетиром и хронографом в ту эпоху, когда еще не было электричества, чтобы привести в действие какие-либо станки. Они были настоящими героями, как и те, кто возводил соборы. Когда-нибудь мне хотелось бы создать часы в их честь.

Источник