Жан-Мари Шаллер — не часовщик, а бизнесмен, занимавшийся продажей часов и участвовавший в судьбе нескольких часовых марок. Он причастен к запуску Daniel Roth, компания Perrelet тоже появилась на свет его усилиями, но, как это обычно бывает, Жан-Мари захотел сделать что-то для себя лично и выбрал формат небольшого часового ателье. Названо оно было в честь прежде малоизвестного, мастера Луи Муане. Почему так произошло Шаллер рассказал нам во время встречи в Москве.
Расскажите историю Louis Moinet, как получилось, что вы стали основателем этой марки и почему выбрали именно это имя?
Началась история с Breguet. В 1980 годах маркой владели братья Шаме, но дела у них не шли и они захотели перезапустить ее. Им нужен был часовщик-консультант, который бы хорошо разбирался в истории Breguet и смог бы найти в ней нечто интересное. Таким часовщиком оказался Даниэль Рот. Мне посчастливилось общаться с ним потом, когда в 1991 году я участвовал в запуске марки Daniel Roth. Мы много общались с Даниэлем, я помню как он вдохновлялся работами Абрахама-Луи Бреге, он самым подробным образом знал его историю. Однажды, когда мы отдыхали от работы за бокалом вина, он сказал мне: «Жан-Мари, ты хотел создать новую марку и я нашел для тебя подходящее имя. Этот человек был сподвижником Бреге, он гений, его звали Луи Муане, запомни его». Что интересно я почти сразу же забыл про Луи Муане. У меня в то время было очень много дел, я занимался еще дистрибуцией Breguet и Blancpain в Японии, готовил глобальный запуск Daniel Roth, потом с 1994 по 1999 год участвовал в запуске Perrelet.
Получается вы еще и к возрождению имени Абрахама-Луи Перреле приложили руку?
Да, вместе с женой. Она часовой дизайнер и второй внешний ротор, который стал фирменной особенностью Perrelet — ее идея. Потом компания, в рамках которой мы работали, начала испытывать экономические трудности из-за кризиса в Японии, на рынке которой были сосредоточены наши основные усилия. История Perrelet стала им неинтересна, я выкупил эту марку, потом продал ее и новый владелец попросил меня заняться ее запуском, я все сделал и устроил себе год полного отдыха.
То есть запуск Louis Moinet состоялся через много лет после того как вы впервые услышали это имя?
После отдыха мне пришлось заниматься часами Lacoste и это привело меня к мысли о том, что пора делать что-то для себя, чтобы получать от этого удовольствие. Один мой друг зная, что я тихо мечтаю воссоздать какой-то исторический бренд, рассказал мне про Луи Муане. Я вспомнил что и Даниель Рот упоминал о нем и понял, что это судьба. Перед тем как на практике заняться созданием бренда, я изучил историю Муане, провел огромное количество времени в архивах и понял — мое. Сейчас, кстати, исследования продолжаются, два историка, один в Париже, другой в Швейцарии пополняют архив данных об этом часовщике.
Но вы, судя по всему, не пошли по пути копирования работ Луи Муане.
Я совершенно не стремлюсь воссоздавать его работы. К тому же, в его наследии много настольных часов, а мы занимаемся наручными. Во главе угла у нас основной принцип по которому работал Муане — мы стараемся соединить часовое дело с искусством.
В прошлом году мы писали о том, что вы обнаружили его часы, из-за которых придется переписать историю хронографа. Многие с недоверием отнеслись к этой информации, поговаривали, что это такой маркетинговый ход. Чем вы можете разуверить скептиков?
Часы были выставлены на аукцион в мае 2012 года. Никто не знал тогда, что это хронограф. Часы попали на аукцион очень поздно, в каталоге рядом с ними просто поставили дату – 1848 год, а на то, чтобы сделать к ним описание, как-то изучить их, времени уже не оставалось. Но лот оказался очень интересным, вот почему мы сражались за него с музеем Patek Philippe. Купив часы и проведя исследования, мы поняли, что стали обладателями первого в мире хронографа, первых в мире высокочастотных часов, работающих с частотой 216000 полуколебаний в час, первых часов с кнопкой обнуления показаний, а также выяснили, что центральная стрелка отсчитывает терции — отрезки длиной 1\60 секунды, при том, что максимальная точность измерительных приборов в начале XIX века составляла 1\10 секунды! Еще одной новостью для нас стало то, что выпущены они не в 1848 году, а намного раньше. К середине XIX века относится только одно из упоминаний об этих часах, а я нашел в архивах письма Луи Муане, в которых он несколько раз говорил, что работу над ними начал в 1815 году, а закончил в 1816 году. Эти данные были подтверждены и клеймами на серебряном корпусе. В то время в Париже нужно было ставить клейма обозначающие старт и финиш работы. Мы решили проверить эту информацию, два месяца ждали подтверждения из архивов и получили его.
Кто-то еще подтвердил, что это оригинальные часы?
Вы знаете, мы не захотели сразу делиться информацией о своей покупке, ведь дело было не в маркетинге, а в истории, нам для начала важно было разобраться с часами. Первые сообщения о них вышли только спустя 9 месяцев после аукциона. А до этого их активно изучали. Много времени заняла, к примеру, экспертиза, проведенная специалистами из Международного музея часового дела в Ла-Шо-де-Фоне. В числе людей, давших нам подтверждение подлинности был куратор музея Patek Philippe Арно Телье, или, например, сотрудники Fondation de la Haute Horlogerie.
<iframe width="560" height="315" src="https://www.youtube.com/embed/ToXEEiPK__Q" frameborder="0" allowfullscreen></iframe>
Вы тестировали часы на точность?
Да, мы делали измерения и часы работали правильно. Но мы не подвергали их длительным тестированиям, все же это в большей степени исторический артефакт, он интересен нам как попытка создать нечто выходящее за рамки. Для нас важна эта характеристика, а не способность поддерживать заявленную точность в течение суток или еще какого-то длительного отрезка времени. Известно, что Муане обсуждал свою работу с Бреге и тот сказал ему, что изготовить такой инструмент у него не получится, но часы были выпущены и они работают. Это сумасшедшая для того времени затея — вот что замечательно.
Правда что Луи Муане, так же как и Бреге делал часы для российских клиентов. Что именно и для кого?
Да, он изготовил настольные часы с Мининым и Пожарским, выполненные по царскому заказу. Они были созданы для Александра I и, кажется, они хранятся сейчас в Эрмитаже. На них можно посмотреть при желании.
А вы лично почему нередко обращаетесь к российской тематике?
Во-первых, у меня в России есть клиенты. Но главное — это то, что меня привлекают различные проявления человеческой культуры, поэтому и Россия с ее богатейшей историей, как и многие другие страны – источник вдохновения для меня. Я пытаюсь связать бренд с культурой, а не с личностями и знаменитостями. Поэтому в нашей коллекции появились модели с двуглавым орлом на циферблате и часы, посвященные Санкт-Петербургу, с мостами и фонтанами Петергофа на циферблате. Над орлом, к примеру, трудился швейцарский гравер. Вы будете удивлены, но ему 80 лет. Он работал со многими известными марками, возглавляя свою собственную компанию, а теперь отдал ее своему сыну и выполняет штучные заказы для нас.
Loius Moinet большое предприятие?
У меня не было денег на создание большого предприятия, я же создал компанию, в прямом смысле, на своей кухне. У нас в офисе всего 10 человек, корпуса для нас делает сторонняя компания Bouille, а механизмы — Concepto. В самом начале мы производили часы на базе винтажных механизмов Lemania. Все было очень просто. Но в этом наша сила, мы работаем как ателье, привлекая к созданию часов талантливых мастеров и специалистов. Если взять «петербургские» часы, то они украшены Луной, созданной из настоящего лунного метеорита, который продал мне мой друг, известный в узких кругах коллекционер космических объектов. В создании каждых часов принимают такие уникальные люди и это делает каждые наши часы уникальными.
Спасибо за рассказ и удачи вам!
Спасибо!
источник:
http://chronoscope.ru/2015/01/jean-m...net-interview/
12.03.2015, 09:34
Похожие темы
