|
Случай в аэропорту, Или Наш Бронепоезд, mon amur…
(Сюрреалистическая пиеса для чтения кругом единомышленников в трёх действиях с разоблачением)
«Ай да Пушкен! Ай да сукен сын!»
Эдмон Дантес.
«Кто сукен сын?!!! Я – сукен сын?!!! Застрелю!»
Ас Пушкен.
Дисклаймер (традиционный): Все имена и названия, встречающиеся в данном опусе, являются вымышленными. Любые совпадения с реальными персонажами появились по воле случая, за который автор ответственности не несёт.
Нижеперечисленные "персонажи" расположены в намеренно хаотическом порядке, который не соответствует степени их участия в пиесе и личной жизни читателей…
Действующие лица и исполнители:
Ас Пушкен – наше всё.
Карл Маркс - чисто прав, но никакого участия в действии не принимает.
Вася Шаффхаузен - португальский инженер.
Костя Вашерон и Филя Патек – зажиточные рантье.
Лонжинс – благородный старик.
Роликс - конкретный пацан.
Амега – дама, приятная во всех отношениях.
Дружище Брайтлинг - потомственный лейтенант, душа компании.
Чезаре Панераи - итальянский граф.
Паук Урверк, MB&F - лица нетрадиционной часовой ориентации, мигранты.
Фрик Нардин - убюдочный отпрыск благородного семейства Нардинов.
Герасим Полёт (Поля) – старший таможенник.
Алька Клейнод – таможенник-стажёр с братской Украины, 25-ти лет.
Место и время действия – международный зал Гатчинского аэропорта, невнятный год.
Акт первый.
Сцена медленно освещается слева. Становится видна рабочая комнатушка таможенников, всю правую стену которой занимает чучело Ас Пушкена. В решительно отведённой назад правой руке зажата граната. В левой – глобус Украины. Судя по жёсткому взгляду поэта, разговор с Дантесом о независимости Абиссинии ещё не закончен. Левая стена завешена плакатом пьесы Грибоедова «Дураки и дороги». Чуть выше плаката прорублена форточка в Европу, заколоченная полуоторвавшейся фанерой. Из форточки дует.
Посередине комнаты расположен основательный канцелярский стол. За ним – бутылка водки и двое - Герасим Полёт и Алька Клейнод. На Герасиме красивый китайский свитерок с изображением МХАТовской чайки и надписью «Си - Гулл» готическим шрифтом. Клейнод одет в форменную тужурку и треники.
Полёт. Ты, сынок, главное в это дело не мишайся. Я им щас Сталинград на Эльбе устрою…
Клейнод. Кому, дядя Поля?
Полёт. Немцам. Второй день в зале маринуются, до кондиции доходят. Говорят, «Мы из швейцарского Базеля, пролётом», а докУментов и нету… Но я и без этого знаю – брешут.
Клейнод. Да почему же, дядя Поля?
Полёт. Потому, как базель - это кольцо на часах, сверху. С цифрами.
(Полёт демонстрирует переливающийся золотом хронометр с надписью «Ролл-кисс»).
Ну, ты, главное, в сторонке стой и учись.… Будет им Вальпургиева ночь…
Клейнод. Варфоломеева?
Полёт. Вальпургиева. Варфоломей в отпуске, сам их отармагеддоню…
Клейнод. Дядя Поля, так нельзя. Мы же идём в Европу… права наций, ну и человека тоже…
Полёт. Сынок, я тебе повторяю – не мишайся. Да и нет никакой Европы.
Клейнод. (в ступоре) А что есть?!
Полёт. Китай.
Клейнод. А вы же сами говорили - «немцы»… А Швейцария?!!
Полёт. Нету никакой Швейцарии. Сюда слушай. Чем определяется существование страны любой? Отвечаю - наличием национального языка и национального продукта. Вот, к примеру, Украина. Язык национальный имеется, да и продукт есть!
Клейнод. (с гордостью) Есть!
Полёт. Так. И Россия есть. Язык там… и продукт наш с вашим хорошо сочетается. А взять Швейцарию… Язык есть?
Клейнод. (радостно) Есть!
Полёт. А нифига… немецкий, французский, итальянский даже – есть, а швейцарского – нееет!
Клейнод. А продукт?! (гордо демонстрирует такой же, как и у Полёта хронограф «Ролл-кисс»).
Полёт. Китуёвина. Это ж с той китайской партии, что мы в прошлом квартале уничтожили. Вон, под столом ящик стоит – хош, ещё возьми…
Клейнод (не собираясь сдаваться). А немцы? Немцы же есть?!! И язык такой есть!
Полёт. Немцы – есть. Их китайцы для внутреннего рынка штампуют. Продукт штучный, качественный.… Но, чтоб не спорить – даю тебе, сынок, последний шанс. Вон глобус (кивает на глобус Украины) - найдёшь на нём страну «Немеция» - так и быть, всех отпущу…
Клейнод (чуя подвох пятой точкой, но не в силах его разглядеть). Ну, допустим.… А США?!! У меня командировка в том месяце, на курсы языковые хожу.… Есть Америка! Есть! И язык есть, и продукт! (кивает на свои кроссовки Ника).
Полёт (снисходительно). Пойдём сначала… Язык, говоришь, какой, американский?
Клейнод. Да! Вот и учебник! (достаёт и ошеломлённо вглядывается в «Инглиш грамма ин юс» издательства Бритиш Консил).
Полёт (насмешливо). Да….
Клейнод. А продукт! Кроссовки, вот!
(сбрасывает правый шуз, из-под язычка которого предательски выползает лейбочка «Мейд ин Чайна». Клейнод застывает. Перед ним внезапно открывается доселе неведомая бездна. Из бездны злорадно усмехается Карл Маркс).
Клейнод. Китай?
Полёт (наливая). Китай…
Акт второй.
Сцена медленно освещается справа. На переднем плане видны Вася Шаффхаузен, Костя Вашерон, Филя Патек и Брайтлинг, расположившие на коленях чемодан и тихо играющих в очко по маленькой. Чуть поодаль, в неудобном пластиковом кресле застыл Лонжинс. Слева, бесцеремонно сдвинув вместе два дивана, взгромоздился Роликс, читающий толстый менуал. Сразу за ним Амега безуспешно пытается отстраниться от графа Панераи. В глубине сцены, теряясь в полумраке, заняли угол Урверк, MB&F и Фрик Нардин.
Брайтлинг (ловко перетасовывая колоду). Мы, Брайтлинги, потомственные моряки – трансоушены и супероушены! Нам, блин, и 200 и 2000 метров – фигня, нас так и зовут Стилфиш! На скока нада, на стока и нырнем!
Шаффхаузен. А выныривать западло?
Компания чисто по-мужски перемигивается, отдавая должное апломбу лейтенанта.
Роликс (издалека, но внятно). Моряк – с печки бряк…
Брайтлинг (привставая). Ну и какой сукен сын это вякнул?!!
Роликс (с тонкой иронией). Пушкен…
Патек и Вашерон (одновременно, частя и вполголоса). Брайтлинг… лейтенант.… Как можна… Вы бы потише, это ж Ролик-с…
Брайтлинг. И какого моржового?!!!
Шаффхаузен (очень тихо). Дружище, я Вам как брат – брату. Вчера один китаец заходил. Я, говорит, тоже – Роликс. Документы суёт и щурится.
Брайтлинг. И-и-и-и?
Шаффхаузен. Ну, Роликс его фейсом об стол и на улицу выволок. А там – асфальтоукладчик. Так Роликс китайца - под каток и лично рычаг дёрнул.
Брайтлинг. И что?
Шаффхаузен. И всё…
Брайтлинг (нимало не смутясь от услышанного, но приняв его во внимание) Да, мне наш дедушка Брайтлинг так и сказал, когда я с печки сковырнулся - «Быть тебе, Брайтишка, пилотом, лётчиком!». Мы с тех пор так и летаем! Аэромарины мы!
Компания несколько минут оторопело приходит в себя, дивясь изворотливости лейтенанта. В это время свет медленно перемещается на Амегу с Панераем. Амеге, судя по выражению её лица, граф надоел вусмерть, но прирождённая деликатность не даёт Амеге ни малейшего шанса избавиться от назойливого поклонника.
Панераи. А ещё мы потопили Титаник. Если Вам кто сказал, что Титаник потопил Айсберг – пилюньте ему между глаз! Титаник, таки да, потопили мы, а Айсберг с Шамбергом курили в сторонке! Кто их вообще знает, эту шпану!
Амега. Госсссподи! Даже на Луне так скучно не было… Вы хоть плавать умеете?
Панераи (хорохорясь и подтягивая цветной ремешок). А как же! Если не мы, то кто же!
Роликс. Так говорил Заратустра.… Плавает он… в ополонке.
Амега (заинтригованная сарказмом Роликса) Мужчина, а мы не знакомы.… Как Вас звать?
Роликс. Нефиг меня звать, я сам прихожу (Продолжает чтение менуала, тихо бормоча «Головкой вверх, головкой вниз, вправо и на ночь….»).
Амега. А меня - Амега…
Роликс молчит.
Амега. Мужчина, а что Вы здесь делаете?
Роликс молчит.
Амега (слегка обиженно). Не нужно себя переоценивать, другие - тоже люди...
Роликс молчит.
Акт третий.
Освещена задняя часть сцены, занятая группой нетрадиционной ориентации. Урверк вещает, MB&F корчит рожи, Фрик Нардин записывает.
Урверк. Так, надо обильно смазать и потереть…
Фрик Нардин. Вазелином?
Урверк (раздражённо). Ну, полный идиот. Маслом… нумер восемь или девять тысяч …
Фрик Нардин. Раз?
Урверк (саркастически). Долларов… дебил.
Урверк решительно отворачивается и останавливается взглядом на Лонжинсе, не меняющем позы.
Это кто?
Фрик Нардин. Лонжинс, благородный старик. Мои предки были на короткой ноге.
Урверк. А щас он?
Фрик Нардин. В богадельне имени дедушки Хайзека. Кормят там, памперсы меняют, иногда машинку дают, покататься…
MB&F. А правда, Хайзек сказал, что машинку больше никому не даст?
Фрик Нардин. Ну, слышал я… Тэг, вон, свою собственную собрал…
Урверк. Тэг Гоер?
Фрик Нардин. Он…
MB&F. Ха! Собрал! Японский джап купил, шильдик перебил и ездеит - «Моё изобретение!» Ни стыда, ни совести…
Урверк. Ну, джап - ещё ничего, некоторые, вон, чайники приспосабливают…
Группа погружается в раздумья…
В это время свет неожиданно вспыхивает по всей окружности сцены. Сверху звучит металлический голос «Граждане, предъявите документы и вещи к осмотру таможней!»
…
На залитой светом прожекторов сцене одиноко замер раскрытый чемодан, среди вещей которого отчетливо видны сиротливо лежащие Patek Philippe, Rolex, Vacheron Constantin, Panerai, Nardin, MB&F, Omega, IWC, Urwerk, Longines и Breitling. Лишенные коробок и документов они там и сям прикрыты носками, рубашками и сопутствующей дребеденью. В динамиках нарастает песня «Валенки». Сцена медленно погружается во тьму…
Конец.
__________________
"В спорах рождаются инфаркты. Истина (как всегда), где-то рядом." (с)
|
05.03.2012, 18:46
мне оченл понравилось
Похожие темы
