В названии этого интервью указаны две марки. Первая – Renaud et Papi – это детище Джулио Папи, созданная им компания, занимающаяся производством суперсложных механизмов. Вторую особенно представлять не нужно, нужно только отметить, что несколько десятилетий назад глава Audemars Piguet дал Джулио денег на развитие и в обмен забрал у него акции нового предприятия. Об этой хитрой истории, о суперсложных часах и даже об ограблениях мы поговорили с главным инженером мануфактуры Audemars Piguet и одним из лучших часовых мастеров современности.
Джулио, первый вопрос самый простой, на какой букве ставить ударение в вашей фамилии?
На букве «А». Если говорить Папи с ударением на последней букве, то получится французская фамилия, а у меня итальянское происхождение.
Теперь, когда мы знаем о вас самое главное, расскажите о второстепенных вещах. Как началась история вашего партнерства с мануфактурой Audemars Piguet?
Я пришел к ним сразу после учебы. Это было в 1984 году. И я занимался часами-скелетонами. Я узнал все секреты, все-все об отделке, декорировании, полировке и захотел работать над созданием часов с усложнениями. Но мне сказали, что я должен подождать 20 лет, прежде чем я смогу заниматься сборкой таких часов. Только пожилые часовщики с большим опытом могли это делать. Точно так же обстояли дела у Patek Philippe, Vacheron Constantin – только опытным старым часовщикам позволяли работать над часами с усложнениями.
Вложение 467354Вложение 467355
Но когда ты молод, 20 лет – слишком долгий срок для того, чтобы ждать?
Да, я был нетерпелив. Вместе с Домиником Рено, который работал в той же мастерской часов-скелетонов, что и я, мы уволились из Audemars Piguet в 1986 году и в том же году основали компанию Renaud & Papi. Мы очень быстро росли, однако для работы мануфактуры нужно было много денег: зарплаты, покупка оборудования… Банкиры не хотели нам помогать, а мы нуждались в деньгах на развитие. В 1992 году мы провели переговоры с Audemars Piguet и спросили, могут ли они помочь нам, одолжив денег. Жорж-Анри Мейлан, CEO бренда, согласился нам помочь, но при одном условии – он хотел приобрести 52% нашей компании. Это было уникальное, очень серьезное предложение, которое мы приняли. Только у нас тоже было свое условие. Мы хотели продолжать работать с другими брендами. В итоге, в том же 1992 году Audemars Piguet приобрела 52% акций нашей компании. Таким образом они помогли нам в вопросе финансов, и мы смогли завершить создание мануфактуры, выплачивали людям зарплату и покупали оборудование. Вот и вся история.
Ну не так уж и вся.
В 2000 году Доминику Рено стало скучно, потому что все шло хорошо. Доминику хотелось и нравилось создавать что-то новое, но ему не нравилось управлять. Все шло хорошо, и ему было скучно так работать. В 2000 году он продал принадлежащие ему акции Audemars Piguet, и именно поэтому сейчас им принадлежит 80% акций. Я же владею 20%. На самом деле Audemars Piguet принадлежат 78.4%, а CEO Renaud & Papi владеет 1.6% акций. Мне же принадлежат 20%.
Чувствуете ли вы себя независимым часовщиком? Достаточно ли оставшихся 20% для этого сладкого чувства?
Да, я достаточно независим, потому что я могу работать с другими брендами. Хочу – с Richard Mille, хочу – с Chanel, Parmigiani Fleurier, Harry Winston. Однако, разумеется, с Audemars Piguet я связан очень крепкими узами.
Вложение 467356
Вы так много помогаете другим брендам, благодаря вам они совершают прорывы в области высокого часового искусства. Почему бы вам не направить эти усилия на создание собственной марки?
Потому что, если я создам свой собственный бренд, мне придется тратить на него больше времени. У меня маленькие дети, и я не хочу проводить свое время на работе. Я хотел бы иметь баланс между работой и личной жизнью, моими детьми. Это основная причина. Вторая причина – рынок не так прост, особенно в том пред- и пост-кризисном состоянии, в котором мы все сейчас находимся. Но может быть я и займусь этим позже. Такие мысли у меня есть, не скрою.
Я думал, что у часовщиков никогда нет личной жизни. Их жизнь посвящена созданию часов, а не семье.
Да, именно так (смеется).
Ну вот теперь можно и о часах поговорить. Расскажите над механизмами каких моделей Audemars Piguet вы работали недавно?
Последние часы – это Tourbillon Minute Repeater Chronograph из коллекции Tradition.
Вложение 467357Вложение 467358
До этого я сделал для Audemars Piguet модели Tradition d’Excellence №№ 1, 2, 3, 4, 5. Я сделал всю линейку Tradition d’Excellence. Я сделал простой турбийон, турбийоны с большим окошком даты, с минутным репетиром, с хронографом, сплит-хронографом. Также я создал карбоновые часы-концепт, и еще концепт GMT. Ну и конечно, еще были часы Grande Sonnerie. Вы знаете, что это за часы?
Это часы с боем.
Да, совершенно верно.
Какие механизмы запомнились больше всего?
С точки зрения усложнений, с точки сложности расчетов и дизайна – это часы с боем. Они уж слишком сложные.
Вложение 467359
В чем их сложность для вас как для часовщика?
Сложность заключается в том, что это маленькие часы, у них маленький диаметр и они плоские. Базовый механизм не обладает нужной мощностью, в то время как часам Grande Sonnerie нужен солидный запас энергии для работы. Им нужен мощный завод. Мне приходилось доходить до того, что я полировал почти все, самые крошечные детали механизма, чтобы снизить трение и потребление энергии. Часовщику требуется огромное количество времени для того, чтобы собрать и настроить механизм Grande Sonnerie. Конечно, проще было просто увеличить размер механизма, и поместить в него пружину, которая обеспечила бы должный уровень мощности, но моей целью было сделать маленькие часы.
Какие усложнения вы разработали для бренда Richard Mille?
Почти все. Все сложные часы с турбийоном, двойной хронограф. Собственно, все часы с усложнениями для Richard Mille делаю я. Но мы лишь надстраиваем сложности, поскольку базовый механизм с функцией автоматического завода для Richard Mille поставляется мануфактурой Vaucher.
Вложение 467360Вложение 467361
Вы создали для Richard Mille ударопрочный турбийон. Чем эта работа была сложна?
Сложность состоит не в том, чтобы непосредственно создать, а в том, чтобы придумать решение и все рассчитать. После этого остается только собрать часы. Дополнительная сложность в случае Richard Mille заключалась в том, чтобы создать прочные, но легкие часы. Как правило, если вещь легкая, она хрупкая, а часы Richard Mille должны были быть легкими, но при этом прочными.
Стоит ли перед современными часовщиками какая-либо супер-задача? Или же все вопросы, связанные с часовыми механизмами, уже разрешены?
В прошлом не было компьютеров и, когда мы создавали часы, мы делали это на бумаге. Мы производили много расчетов, и они не всегда оказывались точными – часовой механизм слишком мал, и в те времена нужны были знания очень хороших часовщиков, часовщиков со специализацией, чтобы свести на нет дефекты отдела разработки. Сегодня же мы используем компьютер и он рассчитывает все с высокой степенью точности. Точно так же различные механизмы, машины стали более точны. Сегодня, когда мастеру нужно собрать часовой механизм, он сталкивается с меньшим количеством дефектов. Какие-то недостатки есть всегда, и часовщик должен их устранить, однако ему приходится работать над этим меньше, чем в прошлом.
То есть сегодня быть часовщиком легче?
Да. Часовщик может выполнять свою работу лучше, потому что у него больше времени для налаживания работы механизма, для снижения потребляемой мощности. В наши дни часы более надежны, отлично настроены и превосходны с точки зрения отделки.
Вложение 467362Вложение 467363Вложение 467364
Думаете ли вы, что японские часовщики когда-нибудь догонят швейцарских?
Во всем мире, когда кто-то хочет приобрести дорогие часы, он покупает не только продукт, но и стоящую за ним историю.
А у японцев, по-вашему, такой истории нет?
Да, история часов с усложнениями, механических часов – это не история Японии, это швейцарская история. И мы надеемся, что люди сохранят традицию покупать механические часы в Швейцарии.
И напоследок. Невозможно удержаться от вопроса об ограблении мануфактуры, произошедшем некоторое время тому назад. Добавите перца в наше интервью?
О, вот это была история! Она случилась в июне прошлого года. Было воскресное утро. Два парня ночью угнали машину и утром в воскресенье въехали в мануфактуру, снеся дверь. (показывает фото на айфоне)
На этой машине?
Да, на этой машине. У них было мало времени, полиция приехала моментально, сразу после того, как сработала сигнализация. Но самое печальное в их истории – это то, что они разбили витрину, в которой были ненастоящие часы.
Это были прототипы?
Даже не прототипы. Корпуса были сделаны не из золота, а из меди, внутри – пластик. Они были отлично отделаны и лежали там для украшения. А у воров не было даже необходимости разбивать стекло, потому что витрина была незаперта. И дверь тоже была открыта, но они все сломали. Спустя две недели они были пойманы полицией.
В Швейцарии?
На границе с Францией. Я не знаю, состоялся ли уже суд, но все это было очень глупо, потому что они оставили свои отпечатки пальцев везде. Кроме того, они порезались стеклом, и там остались капли крови, поэтому был сделан анализ ДНК. Так что это было очень глупо. Они не были профессионалами. У меня до сих пор осталась машина, которую они украли.
Спасибо за ваш рассказ, надеемся вас минуют профессиональные грабители!
Источник:
http://chronoscope.ru/2013/06/giulio...demars-piguet/
01.11.2012, 15:51
