"Американская трагедия" Т. Драйзер
 

кто читал?
вчера дочитал, просто потрясный роман

В этот вечер, на большой улице с высокими домами, - шумной, оживленной,полной движения, - мальчик со стыдом чувствовал себя вырванным из нормальной жизни и выставленным на посмешище. Великолепные автомобили проносились мимо, праздные пешеходы спешили к занятиям и развлечениям, о которых он мог лишь смутно догадываться, веселые молодые пары проходили со смехом и шутками, малыши глазели на него, - и все волновало ощущением чего-то иного, лучшего, более красивого, чем его жизнь, или, вернее, жизнь его семьи.....
Как всякий средний молодой американец с типично американским взглядом на жизнь, он считал, что простой физический труд ниже его достоинства. Вот еще! Стоять у станка, укладывать кирпичи, стать плотником, штукатуром или водопроводчиком, когда такие же, как он, мальчики становятся клерками или помощниками фармацевтов, или бухгалтерами и счетоводами в банках и различных конторах! Что за жалкая, унизительная жизнь, ничуть не лучше той, какую он вел до сих пор: ходить в старом платье, спозаранку подыматься по утрам и выполнять всю ту нудную работу, которой приходится заниматься людям физического труда!


Замечательный роман, очень будет полезно почитать всем юным созданиям

в чем для вас трагедия в романе?

Читал в юности. Дома было его полное собрание сочинений. Но больше понравилась трилогия Финансист, Титан, Стоик. Будет время - рекомендую. Хотя и Американская трагедия весьма поучительное произведение, особенно для юношей и девушек.

Трагедия....
Недавно обсуждали с друзьми сочинения на тему "что хотел сказать автор". Вывод получился - "все что хотел сказать автор, он сказал".
Обычно обсуждения романов превращаются в занудные длинющие речи, так что позволю себе ограничиться одним сообщением.

Основной вывод из "Американской трагедии" - нездоровая жажда красивой жизни, богатства, власти добытая не кровью и потом, не упорным трудом и верой в свои силы и возможность достичь цели, а посредством паразитических способностей всегда плохо заканчиваются.

Ну и вспоминая "американскую трагедию" невольно вспоминается Даниэль Дефо и Робинзон крузо, основная мысль книги в самом начале.

Отец мой, человек степенный и умный, догадывался о моей затее и предостерегал меня серьезно и основательно. Однажды утром он позвал меня в свою комнату, к которой был прикован подагрой, и стал горячо меня укорять. Он спросил, какие другие причины, кроме бродяжнических наклонностей, могут быть у меня для того, чтобы покинуть отчий дом и родную страну, где мне легко выйти в люди, где я могу прилежанием и трудом увеличить свое состояние и жить в довольстве и с приятностью. Покидают отчизну в погоне за приключениями, сказал он. или те, кому нечего терять, или честолюбцы, жаждущие создать себе высшее положение; пускаясь в предприятия, выходящие из рамок обыденной жизни, они стремятся поправить дела и покрыть славой свое имя; но подобные вещи или мне не по силам или унизительны для меня; мое место - середина, то есть то, что можно назвать высшею ступенью скромного существования, которое, как он убедился на многолетнем опыте, является для нас лучшим в мире, наиболее подходящим для человеческого счастья,
избавленным как от нужды и лишений, физического труда и страданий, выпадающих на долю низших классов, так и от роскоши, честолюбия, чванства и зависти высших классов. Насколько приятна такая жизнь, сказал он, я могу судить уже по тому, что все, поставленные в иные условия, завидуют ему: даже короли нередко жалуются на горькую участь людей, рожденных для великих дел, и жалеют, что судьба не поставила их между двумя крайностями - ничтожеством и величием, да и мудрец высказывается в пользу середины, как меры истинного
счастья, когда молит небо не посылать ему ни бедности, ни богатства.
Стоит мне только понаблюдать, сказал отец, и я увижу, что все жизненные невзгоды распределены между высшими и низшими классами и что меньше всего их выпадает на долю людей среднего состояния, не подверженных стольким превратностям судьбы, как знать и простонародье; даже от недугов, телесных и душевных, они застрахованы больше, чем те, у кого болезни вызываются пороками, роскошью и всякого рода излишествами, с одной стороны, тяжелым трудом, нуждой, плохим и недостаточным питанием - с другой, являясь, таким образом, естественным последствием образа жизни. Среднее состояние - наиболее благоприятное для расцвета всех добродетелей, для всех радостей бытия; изобилие и мир - слуги его; ему сопутствуют и благословляют его умеренность, воздержанность, здоровье, спокойствие духа, общительность, всевозможные приятные развлечения, всевозможные удовольствия. Человек среднего состояния проходит свой жизненный путь тихо и гладко, не обременяя себя ни физическим, ни умственным непосильным трудом, не продаваясь в рабство из за куска хлеба, не мучаясь поисками выхода из запутанных положений, лишающих тело сна, а душу покоя, не снедаемый завистью, не сгорая втайне огнем честолюбия. Окруженный довольством, легко и незаметно скользит он к могиле, рассудительно вкушая сладости жизни без примеси горечи, чувствуя себя счастливым и научаясь каждодневным опытом понимать это все яснее и глубже.

АТ не самая любимая вещь Драйзера.
Насолько я помню, он, когда ее писал, несколько раз перечитал боготворимые им "Преступление и наказание" Достоевского. Что-то общее в мотивах есть.

Нельзя пытаться получить всё быстро и любой ценой, уважаемый Рrogrammer. Без нравственных принципов ("станового хребта" человека) это бессмысленно, и неминуемо приведёт к жизненной трагедии. Даже если и не тюрьме, то обязательно к большим страданиям и проблемам. Господь наказывает и в этой жизни, хотя многие надеются, что "пронесёт". Не "проносит" в подавляющем большинстве случаев (из собственного жизненного опыта). "Бесплатный сыр в мышеловке" далеко не пустая фраза, это "соль" жизни. Извините за нравоучительность стиля.

Прикольно, учитывая миллионные тиражи в 70-80-х, десяток экранизаций. Вспомнил из "Вокруг смеха" - "Вчера читал пейджер. Много думал". А вообще хорошо, что кто-то читает Драйзера, а не только топики в форумах. Так, глядишь, в России через пару сотен лет появится президент, умеющий ставить ударения и не использующий жаргонизмы:D.

в начале пути Клайд казалось и сам понимал, что все приходит с годами, терпением и трудом. Помните его размышления - "люди достигшие успеха, как буд то лишены страстей, они сдержанны, контролируют свои чуства, а кто не может этого тот должен быть на своем месте - внизу"
к тому же судьба уже предупреждала его с этим случаем в Канзас-сити.

Но помните его размышления в камере смертников - "да я был не прав, вот к чему привело меня это. Но кто поймет меня? Кто не поддавался всем этим соблазнам? "
Да, я очистил свою душу признанием, но все же.." тут автор оставляет вопрос открытым.

Если бы вы были на месте того священника который был на приеме у губернатора, спасли бы вы Клайда?

Как правило, страсть к наживе, власти и другим "приятностям жизни", чаще других мотивов становится предметом рассмотрения читателями, в литературе как классической, так и современной. Это понятно. Символично, что именно эти мотивы находят у своих зрителей и читателей наибольший отклик. Но хотелось бы, чтобы быстрее набиралась некая критическая масса того внимания, которое притягивает потребителя этих произведений, чтобы человек стал замечать и иные, нематериальные ценности, которые притягивают к себе внимание в литературе и искусстве не в пример реже.
Здесь уже упоминалась трилогия "Финансист, Титан, Стоик". Послушайтесь совета многих и многих, прочтите её. Многие вопросы отпадут сами собой. Человек создал свою жизнь, достиг её вершин, но остался так-же далёк от счастья, как и в начале своего пути.
Со своей стороны, могу порекомендовать книгу не меньшего качества. Это "Превратности судеб человеческих" Соммерсета Моэма. В ней так-же показана борьба человека с собой самим. Но подоплёка событий не окрашена наживой или властью. Человек ищет свою жизнь не в погоне за материальными ценностями, а в поиске гармонии души. Это гораздо интереснее, поверьте.

Согласен, вещь очень и очень ничего.....Все актуально.

"A TRILOGY OF DESIRE", тогда в переводе, прочитал примерно лет в 10-12, Фрэнк
А. Каупервуд помог понять очень многие вещи, с учетом, естественно, возраста. Перечитал много позже, много нового и вневременного, классика есть классика.
Но, поскольку всегда любил одноэтажную Америку, любимый писатель - У.С. Портер, он же О.Генри

Аналогично. В отличие от отечественной литературы, поразила некоторая циничность происходящего. Для мальчишки 10-12 лет, книга явилась потрясением миров. (после прочтения, зауважал математику)

Кстати, самое смешное или парадоксальное, как угодно, это то, что по прочтении американской классики убеждался в убогой однобокости и оголтелости тогдашней советской пропаганды, мерявшей почти всех антиподов на одну линейку и представлявших их как одноклеточных примитивов-стяжателей, стремящихся только и исключительно к личному обогащению.

Мне повезло. Вовремя попалась книга Г.Боровика "Пролог". Так что, не всё было так безнадёжно... )) А ещё была "Одноэтажная Америка".

Мне, в общем-то, тоже - родители преподавали английский на инфаке в институте, так что с достаточно раннего возраста читал англо-американскую классику, начиная с Вашингтона Ирвинга и Лонгфелло и заканчивая Шервудом Андерсоном, Сэлинджером, Апдайком и т.д.

Ильфа и Петрова читал с упоением (именно "Одноэтажную Америку") лет в 8-9,
подсознательно чувствуя, что не все так однозначно в плане подачи сведений о Штатах, очень многое написано ими эзоповым языком, требует прочтения между строк.
Что касается официозно-разрешенных журналистов, Боровика, Стуруа, Андронова, etc. или же выездных представителей "Страны Советов", к их опусам относился с определенной настороженностью, ибо во многом это была пропаганда чистой воды.

ПОДЧЕРКИВАЮ - ВСЕ ВЫШЕНАПИСАННОЕ ЯВЛЯЕТСЯ МОИМ ЛИЧНЫМ МНЕНИЕМ И НЕ ПРЕТЕНДУЕТ НА ИСТИНУ В ПОСЛЕДНЕЙ ИНСТАНЦИИ.

Как-то уж очень долго до Казахстана книжные новинки доходят.

А я под влиянием топа "что-то там без криминала" читаю Гиляровского "Москва и москвичи" Нравится

Вспомнился анекдот в тему.
Советский корреспондент ведет репортаж из Лондона.
-А сейчас, дорогие телезрители, послушаем мнение простого англичанина.
Хелло, мистер! Вот из ё нейм?
-Хелло! Май нейм из Джон.
-Дорогие телезрители, он говорит, что его зовут Джон и он не ел уже три дня.

Я тоже читал "Пролог", только убей меня бог, если я помню, о чем она :*((. Такое же ощущение осталось от "Лицом к лицу с Америкой", опус Аджубея, если не ошибаюсь. А вот "Земля за океаном" Пескова со Стрельниковым одно время была любимой книгой. Именно из нее я узнал. что американские студенты не слышали о Гагарине, а советские - об Армстронге:). После нее прочел все. что тогда мог достать об Америке, даже какие-то сугубо политизированные вещи типа "100 самых богатых людей Америки". Впрочем, такая тогда была планида... О Дали я тоже впервые прочел в книге "Модернизм против человека и человечности" :*((

О простых американцах. Самых обыкновенных людях.

Вот отрывок:

Я заканчивал корреспонденцию о полёте «Аполлона-12», о трех мужественных, веселых, простых, симпатичных американцах, о их женах и детях, когда на экране телевизора, только что показывавшего счастливые лица астронавтов, вернувшихся на Землю, появился он, Пол Мидлоу. Это был парень с виду лет двадцати пяти (оказалось потом, что ему — 22), тёмные волосы аккуратно подстрижены, тщательно зачесаны на косой пробор и, надо полагать, смазаны вазелином — блестят. Взгляд сквозь стекла очков внимательный и достаточно спокойный. Он сидел на стуле перед телекамерой без суеты, без движений, достойно. Он был похож на нового тренера бейсбольной студенческой команды — чемпиона где-нибудь в штате Канзас — или на молодого мужа, выигравшего моторную лодку или холодильник в телевизионном шоу «Молодожёны». У него была, что называется, «всеамериканская» внешность. Таких людей, если они ещё чем-нибудь вдобавок прославились достойным, называют здесь «всеамериканцами».
И я бы, наверное, выключил телевизор, чтобы пойти дописывать корреспонденцию о космосе, если бы не слова диктора, ведущего программу, новостей. Диктор сказал, что корреспондент Си-би-эс Майк Уоллес беседовал сегодня с Полом Мидлоу, ветераном вьетнамской войны, который участвовал в событиях возле деревни Сонг Ми в марте 1968 года.
И началось интервью, которое я привожу здесь полностью, с совсем незначительными сокращениями, чтобы вы могли представить себе не только поступки, но и характер, и образ мыслей, и настроение Пола Мидлоу, человека со всеамериканской внешностью.
* * *

Мидлоу. Капитан Медина собрал нас в группу, ну и дал инструкции, я не могу вспомнить весь инструктаж.
Корреспондент. Сколько вас было?
Мидлоу. Ну, с артиллерийским взводом, я скажу, было бы человек шестьдесят — шестьдесят пять. Но артвзвода с нами не было. Артвзвод, я бы сказал, человек двадцать — двадцать пять, около двадцати пяти человек в артиллерийском взводе. Так что в Сонг Ми у нас не было всей роты, нет, не было.
Корреспондент. Значит, человек сорок — сорок пять…
Мидлоу. Верно.
Корреспондент. …принимало участие во всём этом?
Мидлоу. Верно.
Корреспондент. Итак, вы вылетели из своего лагеря…
Мидлоу. Да, из лагеря Куколка.
Корреспондент. Куколка. В котором часу?
Мидлоу. Я не помню, в котором.
Корреспондент. Рано утром?
Мидлоу. Рано утром. Это было… это ведь было очень давно.
Корреспондент. Какие же инструкции вы получили, когда прибыли в Пинквилл?
Мидлоу. Проверить, есть ли противник в деревне, ну и быть готовыми к бою, когда подойдем.
Корреспондент. Быть готовыми к бою?
Мидлоу. Быть готовыми.
Корреспондент. Так, значит, вы Бзлетели. На скольких вертолётах?
Мидлоу. Ну, я думаю, первая волна — четыре. Четыре вертолёта и…
Корреспондент. Сколько человек в каждом?
Мидлоу. Пять. Мы сели недалеко от деревни, стали в цепь и начали движение к деревне. Там был один человек, один гук (презрительная кличка, которой американские солдаты называют вьетнамцев. — Г. Б.) в укрытии, он был завален обломками. И кто-то сказал — там гук завален в укрытии.
Корреспондент. Сколько ему было лет, тому человеку? Я имею в виду — был ли призывного возраста, был он старым или молодым.
Мидлоу. Старым. И тогда сержант Митчелл сказал, чтобы мы его пристрелили.
Корреспондент. Сержант Митчелл командовал вами?
Мидлоу. Он командовал всем взводом. Ну и тогда солдат пристрелил гука. А мы вошли в деревню. И стали обыскивать деревню, собирать жителей и сгонять их на центральную площадь.
Корреспондент. Сколько вы согнали жителей?
Мидлоу. Ну, человек сорок — сорок пять. Мы согнали их туда. И это стало как остров в самом центре деревни, я бы сказал. И…
Корреспондент. Какие люди? Мужчины, женщины, дети?
Мидлоу. Мужчины, женщины, дети.
Корреспондент. Грудные дети?
Мидлоу. Грудные дети. Мы их окружили и заставили всех сесть на корточки. А лейтенант Кэлли подошел и сказал: вы знаете, что с ними делать, так ведь? И я ответил — да. Я понял так, что он хочет, чтобы мы просто сторожили их. Он ушёл и вернулся минут через десять или пятнадцать и говорит; «Как, вы их ещё не убили?» А я говорю ему, что не знал, что он хочет их убить, я думал, он хочет, чтобы мы только охраняли. Нет, он говорит, я хочу, чтобы они были убиты. Ну и…
Корреспондент. Он сказал это всем или только вам?
Мидлоу. Да я стоял прямо перед ним. Вот. Но остальные — трое или четверо ребят — тоже слышали. Тут он отошёл назад футов на десять — пятнадцать. Й стал стрелять по ним. И сказал нам, чтобы и мы начинали… Ну и я начал. Я дал около четырёх очередей по ним.
Корреспондент. Вы выпустили четыре очереди из своего…
Мидлоу. М-16.
Корреспондент. И это около… я имею в виду, сколько.
Мидлоу. Каждая очередь — семнадцать выстрелов.
Корреспондент. Значит, вы сделали что-то около 68 выстрелов?
Мидлоу. Верно.
Корреспондент. И сколько убили в тот раз?
Мидлоу. Как сказать… Я стрелял из автомата, поэтому вы не можете… вы просто поливаете их и поэтому не можете знать, сколько вы убили… потому что частая стрельба. Я думаю, что мог убить десять или пятнадцать из них.
Корреспондент. Мужчин, женщин и детей?
Мидлоу. Мужчин, женщин и детей.
Корреспондент. И младенцев?
Мидлоу. И младенцев.
Корреспондент. О’кэй, ну и что дальше?
Мидлоу. Ну, потом мы начали сгонять других и согнали еще семь или восемь человек, которых мы собирались втолкнуть в хижину и бросить туда к ним гранату.
Корреспондент. Итак, вы согнали ещё.
Мидлоу. Мы согнали ещё. У нас получилось семь или восемь человек. И мы собирались втолкнуть их в землянку… ну и втолкнули их туда и бросили вслед гранату. Тут кто-то приказал нам — тащить их к яме. Поэтому мы выволокли их обратно из хижины и потащили к яме… к тому времени там уже всех собрали, всего, наверное, человек семьдесят или семьдесят пять. Мы прибавили к ним наших, и лейтенант Кэлли сказал мне: Мидлоу, говорит, у нас еще есть работка. И подошел к людям и начал сталкивать их и стрелять…
Корреспондент. Начал сталкивать их в яму?
Мидлоу. В яму. Это был ров. И все мы начали сталкивать их и стрелять. Мы как раз столкнули их всех и тут начали бить из автоматов по ним. И тогда…
Корреспондент. Опять по мужчинам, женщинам и детям?
Мидлоу. По мужчинам, женщинам и детям.
Корреспондент. И по грудным детям?
Мидлоу. И по грудным. Ну вот, мы стали бить из автоматов, но кто-то сказал нам, чтобы мы перешли на одиночные выстрелы, надо экономить боеприпасы. Ну мы и перешли на одиночные. Я разрядил несколько обойм. А после этого я как раз… мы как раз… рота стала собираться снова. Мы начали двигаться обратно… и перед собой пустили туков, чтобы, ну, вы понимаете, прикрыться…
Корреспондент. Так.
Мидлоу. …и когда мы начали движение…
Корреспондент. Прикрыться. Вы имеете в виду с фронта? Чтобы они приняли на себя весь огонь, который может начаться с фронта?
Мидлоу. Верно… На следующее утро мы совсем должны были уйти из района, уйти. А я наступил на мину на следующий день, на следующее утро, и потерял ступню.
Корреспондент. И вы вернулись в США.
Мидлоу. Я вернулся в США и потерял ступню…
Корреспондент. Вы чувствуете…
Мидлоу. Я чувствую, что меня обманули. Потому что Организация ветеранов урезала мою инвалидность. Они сказали, что культя моя хорошо залечена, хорошо действует и нет болей. Ну ладно, она хорошо залечена, но ещё очень далеко до того, чтобы она хорошо двигалась. И без боли?! Болит всё время! Я должен работать на ногах восемь часов в день. И к концу дня еле могу терпеть. Но мне надо работать. Потому что надо зарабатывать на жизнь. А Организация ветеранов не дала мне достаточного пособия.
Корреспондент. Было ли у вас чувство вины за то, что вы сделали?
Мидлоу. Ну, я чувствовал, что утром меня вроде бы наказали за то, что я сделал. Позже в тот день я чувствовал себя так, будто был наказан.
Корреспондент. Почему вы сделали это?
Мидлоу. Потому что я считал, что мне приказали… это казалось тогда именно так… в то время так казалось, что я делаю верное дело, потому что, так сказать, я терял приятелей. Я потерял, чёрт дери, очень хорошего приятеля, Боба Уолсона! И это давило на меня. Ну а после того, как я сделал это, я почувствовал себя хорошо. Только позже в тот день меня начало забирать.
Корреспондент. Вы женаты?
Мидлоу. Верно.
Корреспондент. Дети?
Мидлоу. Двое.
Корреспондент. Сколько лет?
Мидлоу. Мальчику два с половиной, а дочке полтора.
Корреспондент. Естественно, вопрос приходит сам… отец двух таких маленьких ребятишек… как он может расстреливать детей?
Мидлоу. У меня не было тогда дочки. У меня тогда был только маленький сын.
Корреспондент. Как же вы стреляли по детям?
Мидлоу. Я не знаю. Кто-нибудь другой думает об этом.
Корреспондент. Как вы полагаете, сколько людей было убито в тот день?
Мидлоу. Я думаю, около трёхсот семидесяти.
Корреспондент. Почему вы называете именно такую цифру?
Мидлоу. Так, по виду.
Корреспондент. Значит, вы лично видели именно это число людей. И скольких из них убили вы сами?
Мидлоу. Не мог бы сказать.
Корреспондент. Двадцать пять? Пятьдесят?
Мидлоу. Не мог бы сказать… просто очень много.
Корреспондент. А сколько всего человек стреляло?
Мидлоу. Ну, я и этого не знаю, честное слово. Там были другие… Там была другая рота… ну просто не могу сказать сколько…
Корреспондент. Но ведь этих мирных жителей построили в линию и расстреляли в упор. Ведь их убивали не перекрестным огнём?
Мидлоу. Их не выстраивали… их просто сталкивали в ров, а другие сидели, сидели на корточках… и в них стреляли…
Корреспондент. Что эти жители — особенно женщины и. дети, старики, — что они делали? Что они говорили вам?
Мидлоу. Им нечего было говорить. Их просто толкали, а они делали то, что им приказывали делать… Ну и просили, кричали: «Нет… нет…» И матери закрывали руками детей, но они попадали как раз под огонь. Ну, в общем, мы их держали прямо под огнем. Они махали руками и просили…
Корреспондент. Это самое главное зрительное впечатление в вашей памяти?
Мидлоу. Верно.
Корреспондент. И ничего не тронуло тогда ваш ум или ваше сердце?
Мидлоу. Много раз… много раз…
Корреспондент. В то время, как вы стреляли?
Мидлоу. Нет, не когда я стрелял. Мне казалось, что в то время я делал что надо. Я не знаю. Я просто… просто я почувствовал удовлетворение после того, что я видел там раньше.
Корреспондент. Что вы имеете в виду?
Мидлоу. Ну вообще, меня злость брала… как будто… ну, моих приятелей убивало, или они получали ранения, или… мы не могли ничего сделать… ну и это в общем-то было… больше всего это походило на реванш…
Корреспондент. Вы называете вьетнамцев «гуками».
Мидлоу. Гуки, верно.
Корреспондент. Вы их считаете людьми? Вы считали их людьми?
Мидлоу. Ну, вообще, они были людьми. Это просто слово, которое мы там узнали, вы понимаете. Любое слово, которое вы подбираете… Вы так называете людей. И вас как-нибудь называют…
Корреспондент. Мне, естественно, приходит мысль… Я был там, во Вьетнаме, некоторое время, и я убивал во время второй мировой войны и всё такое. Но вот мысль, которая приходит… Мы столько говорили о том, что творили нацисты и японцы, но особенно что творили нацисты во время войны, жестокость, вы знаете. Очень многим американцам трудно понять, как молодые американские ребята могут выстроить перед собой стариков, женщин и детей и хладнокровно расстрелять их в упор. Как вы это объясните?
Мидлоу. Не знаю.
Корреспондент. Вам когда-нибудь потом снилось то, что произошло в Пинквилле?
Мидлоу. Да, снилось… и до сих пор снится.
Корреспондент. Что же вам снится?
Мидлоу. Я вижу женщин и детей. Иногда ночью я даже не могу уснуть. Я просто лежу и думаю об этом…


http://lib.rus.ec/b/210449/read

было что то подобное )
интересный роман, очень практический такой взгляд на жизнь.

а "Титан" помоему уж очень слишком перегружен описанием любовных похождений

мурашки по спине,стало просто страшно,причем не конкретно какой-то страны,какого-то солдата,а вообще государства как "института насилия",который "сам" решает кому жить,а кому нет ради политических амбиций личности либо чаще группы людей,которые легко разменивают человеческие жизни(каждая безценна и уникальна) на сиюминутные удовлетворения от собственной важности,посредством денег или власти