Пикуля читаю ....
"Крейсера" и "Три возраста Окини Сан" - вся морская тематика, очень даже.
"Ванька ротный" - это если о войне.

Попробовал тут читать когда-то любимого Лондона, Ремарка - не, не то, даже не дочитал.

Художественная Литература- Лучший наркотик!(Делимся впечатлениями от прочитанного)
 

Художественная Литература- Лучший наркотик!

Сразу оговорюсь, что я не критик и не прозаик, да и вообще пишу по-русски с ошибками:(, как говорит Сергей Соловьёв о себе: «читающий идиот».

Многие из нас воспитаны на художественной литературе и пусть в школе, нам через силу приходилось учить песню о соколе или писать сочинения так и не прочитав: "Что делать", неважно, нет смысла морализировать, на сей счёт.

Предлагаю в этой теме делится прочитанным, новинки, старые книги, всё что произвело на Вас впечатление. Или наоборот не понравилось.

От себя начну с книги, которую я купил и прочитал несколько месяцев назад: издательство Вита Нова, 2015г., Ольга Берггольц «Блокадный дневник, 1941-1945», эта книга вышла впервые без купюр, а дневник пролежал под запретом с момента смерти автора, до сегодняшних дней.
Известно, что три самые «страшные» тетради, пробитые гвоздём, исчезли после смерти автора, а вскоре было принято решение закрыть весь архив, как было написано в обращении Сергея Михалкова: в случае опубликования эти материалы могут повредить, как стране, так и автору.
Решение было принято на уровне совета министров РСФСР и архив был отправлен фельдъегерской почтой в Москву, правда, по пути из него предположительно и исчезли некоторые документы...

Я задумался, что мы вообще знаем о Блокаде? ведь её начали мифологизировать ещё до окончания войны, но не до, не после страна не должна была знать о ней всей правды....
А те, кто её пережил не любили рассказывать, по-крайней мере, то о чём упоминали мои бабушки, всю блокаду проработавшие в Ленинграде, звучало дико: "трупы неделями лежавшие на улицах и во дворах никого не трогали, пугало если с них было срезано мясо..."

Что, меня поразило в этой книге, так это сама личность автора дневника. Ольга писала под лозунгом: «ничего кроме правды», для неё не было запретных тем, она не пыталась приукрасить себя или окружающих, подобной человеческой, Женской исповеди я ещё не встречал.
Ольга Берггольц, -икона блокадного Ленинграда, умница, красавица, комсомолка, яркая, страстно и много любившая женщина, потерявшая, всех своих детей, мужа, прошедшая через ужас тюрьмы, не стеснялась и не боялась писать о себе, о своём времени, жизни, о том, что каждый захотел бы скрыть или приукрасить пусть даже в своих собственных глазах, она писала, зная, когда-нибудь её тетради будут читать...

«— Ленинград еженощно в кольце пожаров.
Будущий читатель моих дневников почувствует в этом месте презрение: «героическая оборона Ленинграда, а она думает и пишет о том, скоро или не скоро человек признается в любви или в чем-то в этом роде». (Хуже всего, если я смотрю выжидающими глазами.) Да, да, да! Неужели и ты, потомок, будешь так несчастен, что будешь считать, будто бы для человека есть что-то важнее любви, игры чувств, желаний друг друга? Я уже поняла, что это — самое правильное, единственно нужное, единственно осмысленное для людей. Верно, война вмешивается во все это, будь она трижды проклята, трижды, трижды!! Времени не стало — оно рассчитывается на часы и минуты. Я хочу, хочу еще иметь минуту вневременной, ни от чего не зависящей, чистой радости с Юрой. Я хочу, чтоб он сказал, что любит меня, жаждет, что я ему действительно дороже всего на свете....»

(хочу добавить сюда фото этой прекрасной женщины но в интернете не нашёл в хорошем качестве, а из книги нет возможности отсканировать)
Подпись к одной из фотографий:"А это вовсе и не я, т. е., вернее, я, если бы я была членом Верховного Совета ССР, знатной дояркой из колхоза „Красные Пупки“. Ольга» ..."

Поиском к сожалению, не нашёл, тогда на усмотрение модераторов, удалить, объединить, перенести?

Смейтесь. Плюйте. "Шантарам"

Я узнал Шекли и Пехова. Верной дорогой идем, товарищи! Пехов молодец. Правда, остальное я не осилил, но "Хроники Сиалы" прочитайте! А я неожиданную рекомендацию дам - почитайте "100 великих кораблекрушений". Рекомендую.

Дочитали?:)

Когда я впервые прочитал, книгу Ирвинга Стоуна «Жажда жизни» Ван Гог открылся для меня, по-новому, я восхищался его упорством, желанием, поиском.
Письма трудный для чтения жанр. Да и объём около 850 страниц, немаленький, читаю эту книгу около года, неспешно, с карандашом, несколько писем подряд, иногда она лежит неделю-другую и я к ней не прикасаюсь. Большинство писем это письма к брату, как были связаны эти два человека, почему Тео, так скрупулёзно собирал всё, что было связано с Винсентом, верил в этого горящего, порой непоследовательного, страстного человека. Винсент не был святым и моралистом, я считаю, что он был подвижником, правда это не мешало ему практически всю жизнь жить за счёт брата, да он тяготился этим, но регулярно требовал увеличить своё содержание, обосновывая это тем, что у него нет денег даже на еду, а главное на краски и моделей. При этом не чурался, проституток и выпивки. В письмах он часто сожалеет, что его семейная жизнь не удалась.

«Семья, родина и пр. - все это, может быть, не столь привлекательно на самом деле, сколь кажется привлекательным тем, кто, как мы, довольно легко обходится и без родины, и без семьи. Я часто напоминаю сам себе путника, который бредет куда глаза глядят, без всякой цели. Иногда я говорю себе, что этого «куда», этой цели скитаний не существует вовсе, и такой вывод представляется мне вполне обоснованным и разумным. 
Когда вышибала публичного дома выставляет кого-нибудь за дверь, он рассуждает не менее логично и обоснованно и, насколько мне известно, всегда бывает прав. В конце же моего пути, вероятно, выяснится, что я был не прав. Ну что ж, тогда я смогу убедиться, что не только искусство, но и все остальное было только сном, а сам я - и вовсе ничем... 
Обо всем этом я, в общем, ничего не знаю, но именно это и делает нашу земную жизнь похожей на простую поездку по железной дороге. Едешь быстро и не видишь ни того, что впереди, ни - главное - локомотива... 
....

Врачи говорят нам, что не только Моисей, Магомет, Христос, Лютер, Бэньян, но и Франс Хальс, Рембрандт, Делакруа, а заодно старые добрые женщины, ограниченные, как наша мать, были сумасшедшими. 
И тут встает серьезный вопрос, который следовало бы задать врачам: а кто же из людей тогда нормален? 
Быть может, вышибалы публичных домов - они ведь всегда правы? Вполне вероятно. Что же тогда нам избрать? К счастью, выбора нет.»

Его размышления о боге, религии, священниках, часто граничат с ересью и богохульством, а мне почему-то напоминают размышления Льва Толстого.

«Я все больше прихожу к убеждению, что о Боге нельзя судить по созданному им миру: это лишь неудачный этюд. 
Согласись: любя художника, не станешь очень критиковать его неудачные вещи, а просто промолчишь. Но зато имеешь право ожидать от него чего-то лучшего. 
Нам следовало бы посмотреть и другие произведения Творца, поскольку наш мир, совершенно очевидно, был сотворен им на скорую руку и в неудачную минуту, когда он сам не понимал, что делает, или просто потерял голову. 
Правда, легенда утверждает, что этот этюд мира стоил Господу Богу бесконечного труда. 
Склонен думать, что легенда не лжет, но этюд, тем не менее, плох во многих отношениях. Разумеется, такие ошибки совершают лишь мастера - и это, пожалуй, самое лучшее утешение, так как оно дает основание надеяться, что Творец еще сумеет взять реванш. Следовательно, нужно принимать нашу земную, столь сильно и столь заслуженно критикуемую жизнь такой, как она есть, и утешаться надеждой на то, что мы увидим нечто лучшее в ином мире."

Забавны его письма к младшей сестре с наставлениями и его сожаления о собственной прошедшей жизни а ведь ему всего 35 лет.

«Особенно сильно меня тревожат твои рассуждения о том, что тебе надо учиться, коль скоро ты хочешь писать. Нет, милая сестренка, увлекайся танцами, влюбляйся в клерков, нотариусов, офицеров – в одного или нескольких сразу, словом, делай любые глупости, только не пытайся чему-нибудь выучиться в нашей Голландии. Такая попытка приведет лишь к тому, что ты отупеешь. И чтобы я больше об этом не слышал!
Что касается меня, то я продолжаю предаваться самым нелепым и не очень благовидным любовным похождениям, которые обычно кончаются тем, что я выхожу из них помятым и пристыженным. И все-таки, думается мне, я поступаю правильно: ведь в прошлые, безвозвратные годы, когда мне как раз и следовало любить, я был с головой погружен в разные религиозные и социальные увлечения, а искусство казалось мне чем-то гораздо более святым, нежели сейчас.
И вот я спрашиваю себя, так ли уж святы религия, искусство, идеалы справедливости? Очень может быть, что люди, которые целиком поглощены любовью, заняты, в сущности, гораздо более серьезным и святым делом, чем тот, кто приносит свою любовь и сердце в жертву идее. В любом случае бесспорно одно: чтобы сочинить книгу, совершить поступок, написать картину, в которых чувствовалась бы жизнь, нужно самому быть живым человеком.»

Из писем к Тео(лето 1887):
«Что до меня, то я понемногу теряю охоту жениться и иметь детей, хотя время от времени мне становится грустно при мысли, что такое желание исчезло у меня в тридцать пять лет, когда все должно быть наоборот. Иногда я прямо-таки испытываю ненависть к этой проклятой живописи. Ришпен говорит: «L'amour de l'art fait perdre l'amour vrai» («Любовь к искусству убивает подлинную любовь» (франц.)).»

В этих письмах каждый найдёт что-то для себя, мысли, чувства,желания.

Несколько лет назад открыл для себя Сергея Жадана, его Ворошиловград, талантливая современная и во многом философская вещь. Тираж книжки был 3т.экзм., до меня дошла не скоро..

"-У меня, кажется, нет выбора?
— Кажется, ты просто не знаешь, есть он у тебя или нет. "

"Три месяца щедрого солнечного света. Песок в одежде и на зубах, тишина, которая останавливала кровь и сгущала сны, так что они перетекали из одного в другой, и пробуждение становилось долгим и неспокойным. Черный хлеб и зеленый чай, из которых складывалось время и выстраивалось пространство, сахар в карманах и на простыне, запах травы и машинного масла, хриплые переругивания с утра, слаженная работа дождевых струй, которые двигались, словно рабочие после тяжелой смены, устало переступая через пустые консервные банки. Приграничный радиоэфир, передававший новости сразу двух государств, оповещая о засушливых днях и приближении осадков. Женские голоса сообщали о жаре, что наступала в далеких городах, до которых отсюда невозможно было добраться, жаловались на духоту и шум, мечтали о путешествиях и прохладе. Всё это отсюда казалось ненастоящим и пьянящим, хотелось прислушиваться к их легким выдохам, их смеху, которым они перебрасывались между собой, хотелось посмотреть им в глаза, когда они сообщали про изменения курса валют. Лето было настолько плотным, что выскочить из него оказалось невозможно. Каждый вечер, закончив работу и закрыв диспетчерскую будку, мы падали на диваны и слушали радио, которое Коча намутил у кого-то из дальнобойщиков. Иногда я засыпал под концерты по заявкам, иногда просыпался от долгих печальных разговоров, которые вели между собой радиопроповедники. Особенно убедительными они бывали под утро, когда становилось легко и совсем не хотелось спать. Рано утром они обычно распространялись о том, что надо придерживаться поста, и начитывали книги пророков, прерываясь время от времени на прогноз погоды, отчего проповеди их звучали целостно и оптимистично. Три месяца доброго сна, хорошего аппетита и сентиментального настроения. Я и до этого знал, что полезно иногда сменить круг общения, основное занятие, имя, фамилию и цвет волос, и вот теперь имел возможность ощутить всё это на собственной шкуре. Волосы мои выгорели и отросли, в июле я начал зачесывать их назад, в августе Коча обстриг меня трофейными немецкими ножницами. Одежда моя совсем перепачкалась, пропахла бензином и вином, так что я купил себе черных армейских футболок и пару штанов со множеством карманов, в которых теперь мог держать все те винты, ключи и лампочки, которые попадались мне на пути. То ли смена занятий, то ли присутствие рядом со мной серьезных людей делали меня более рассудительным и уверенным в себе. Свежий воздух остужает голову и зажигает сердце. Я нашел всех своих давних знакомых, все свои старые любови, всех своих учителей и врагов. Давние знакомые искренне радовались моему возвращению, но этим всё и ограничивалось. Старые любови знакомили со своими детьми и напоминали о незаметном протекании времени, которое делает нас мудрее, но к мудрости обязательно добавляет целлюлит. Учителя обращались за житейскими советами, а враги просили одолжить им хоть какую-нибудь сумму для продолжения своей никчемной, по большому счету, жизнедеятельности. Жизнь — штука жестокая, но справедливая. Хотя иногда просто жестокая".

" Главное — идти туда, где тебя ждут, не сбиваясь на ложный путь. Главное — помнить о цели, которой наделило тебя провидение, и о людях, которые любят тебя, "

Для меня Жадан созвучен, двум Сергеям, Довлатову и Носову, при этом в его текстах мат органичен, а сексуальные сцены естественны и оригинальны...

В одной из схожих тем наш товарищ - софорумчанин прошелся по форумным хомячкам:

И как-то прошел тогда я мимо этой фразы. А тут дал мне приятель почитать книгу под названием "Стена". Мол, "ты в Смоленске пожил, почитай, увлекательный приключенческо-исторический роман о знакомых тебе местах". Я и взял, как-то неудобно было отказать, ведь от чистого сердца предложили. Автор - большой человек, медийное лицо, да еще и доктор наук, профессор престижного вуза. Опять же в предисловии было написано: роман написан по канонам приключенческой литературы. Сиречь - все наши (включая Малюту Скуратова) отважные, красивые и благородные. Все "ихние" - косорылые, алкоголики и пидорасы. Дочитал я ровно до первого описания города:

"Главная улица делила землю, окруженную крепостными стенами, строго на две части и вела на запад - это был тракт, ведущий из Москвы в Польшу".

Ну, не надо быть доктором и литератором, что бы перед написанием опуса, если не съездить в места своего рОмана, то хотя бы в гугл заглянуть. Нету в Смоленске главной улицы по направлению из Москвы в Польшу и никогда не было. Всегда шла с севера (с проездных ворот от Днепра) к южному направлению. Надо было соединять не одну столицу государства с другой, а ездить по линии старинных русских укрепрайонов Новгород - Псков - Витебск - Смоленск - Брянск - Карачев и далее. Тем паче, что улицы в Смоленске образовывались без малого на 300 лет раньше, чем Москва и на 400 - чем Варшава.

Извините, господин pladim. Сам я книг про скрепы не писал, каюсь. Но если читаю (смотрю, лично переживаю) хрень, то так и вынужден написать - хрень:mad: Не читайте бредятину этого аффтара, ничего хорошего он вам не поведает.

Спасибо за совет, господин imax:) . Не буду этого аффтара читать. Сын подарил книгу Иванова, Вилы, можно читать ? Золото Пармы читал, понравилось .