Из писательского быта он более всего описывает свои кутежи , скандалы и драки в ЦДЛ: «блаженная тяжесть удара», ежачего не бьют? ч е п уха» - и б ьёт упавшего противника к аблуком в ребро . Целая глава
(«Тьма» , гл . 1 6) о серии его драк производит впечатление животное . Не намного чище и сцены разврата в киносъёмочной группе. В lЩЛ он различает «чистую публику» и «нечисть, протерТЪ» (писателей начинающих и студентов
Литинститута) .
«Тёща - тоже автобиографична (жизненные обстоятельства повествователя легко совмещаются там и здесь), но события и чувства отобраны по другому стержню, эта вторая повесть - «история моей сексуальности , в преодоление «ТОшнотворных сексуальных табу; повествователь находится в неотступном эротическом бреду, и: даже «старый, больной, умирающий, я трепещу былым трепетом, хотя уже, глядя в зеркало, «не верится, что так можно изно
сить свой земной образ.
Да и мы от прочтения «Тёщи� испытываем пустоту. Однако и признаем: тут
Нагибин достиг своего лучшего. Силы слога он не утратил до самой смерти,
весьма изобретателен в словесности, не всегда, но в аккордных местах, куда
вкладывает главное чувство: «округлая дароносица живота (желанной тёщи),
«кудрявый этот лес рассекало опаловое ущелье с живым, будто дышащим крате
ром; скважина и глубоко запрятан зев вулкан. «накалывал её [тёщу] через потолок [совокуnляясь с женою на 2-м этаже] на раскалённый шампур страсти;
впрочем, и не всё же на прямых откровенностях: «несовершенно представление
о женской красоте, если из него изъято средоточие тайны. - Встречаются яр
кие портреты, в изложении ему не отказывает остроумие, мелькает и юмор.
В «Тёще оставил он нам несравненные картинки замкнутой номенклатурной
среды; не побывав там, средЬ них, такого не выдумаешь, не догадаешься (жад
ный расхват ношеного американского тряпья, крайняя грубость пиров, шуток, и
это - «бренча орденами, как коровье стадо колокольчиками)
Опубликованный в 1995 многолетний «Дневник» Нагибина с усмешкой
объясняет мотивы литературного поведения: « . . . стоит подумать, что бездарно,
холодно, дрянно исписанные листки могут превратитъся в чудесный кусок кожи
на каучуке, так красиво облегающий ногу, или в кусок отличнейшей шерсти, в
котором невольно начинаешь себя уважать. . . тогда. . . хочется марать много, мно
го» . Тут и прямо о кино: «Я делаю в кино вещи, которые работают на наш
строй , а их портят, терзают, лишают смысла и положительной силы воздей
ствия. И никто не хочет заступиться»; и даже вот его «вычеркнули из едущих на
летнюю Олимпиаду ... А ведь я объездил двадцать пять стран ... и вёл себя безу
коризненно во всех поездках», я «заслужил у властей». Безукоризненно вёл, поло
жительное воздействие! - всё по меркам ЧК и ЦК - какой автопортрет пре
успевшего советского писателя-хряка и сколько сотен их он объясняет!
|