А я предлагаю вернуться к понятиям ремесло и искусство...

Айвазовский или Репин чем занимались? Они зарабатывали живописью деньги. Конечно это ремесло. Но быстро эти картины оценили, они стали стоить много дороже тех денег, что устроили бы мастеров. То есть их признали предметами искусства. Микеланджело зарабатывал деньги на расписывании соборов. Это тоже ремесло.

Вот какое ремесло становится искусством? Почему одни часы - предмет искусства, а другие - нет? Вот интересные критерии. Причем часы как предмет искусства могут быть именно по отделке корпуса или циферблата - изящно выполненное ювелирное украшение с механизмом. А часы ОтОрложери могут не считаться искусством вовсе.

Поэтому понятия крайне важны. О каком искусстве мы говорим? О ремесле, после оцененном потомками, либо о соблюдении наивысших критериев при создании совершенного прибора времени?

Как я понимаю - высокое часовое искусство неразрывно связано с еще одним моментом - стремлением мастера создать самый сложный механизм, обладающий наибольшим числом псевдополезных функций.

Механическая птичка, поющая и машущая крыльями, поворачивающая голову, механический мальчик, умеющий писать на бумаге - вещи непрактичные, но чрезвычайно сложные, на которые могла уйти целая жизнь создателя. Это некий вызов, похожий на вызов альпиниста или спортсмена. В нем иная психология - в нет может отсутствовать желание заработать. Может именно мотивация отличает ремесло от искусства?
В таком случае безусловно в предмет искусства вложено много больше, чем можно получить, продав его.

Я думаю, что Дюфур, делая вручную часы-самобои clockwatch наиболее близок к Haute Horlogerie, совмещая изящество линий калибра, форм пружин со сложнейшим усложнением, которое до сих пор не поддается большинству производителей часов, по сути такие часы в год выпускаются единично, хотя были времена, когда такое усложнение было массовым, доступным целому ряду фирм. Тогда часовщики соревновались, делая усложнение в разных ипостасях, добавляя вечные календари, хронографы сплит, термометры, уравнение времени и многое другое.

В принципе, мы с этого и начали. Практически любое искусство - ремесло: производство товаров для удовлетворения потребностей мастера. Причем, потребностей разноплановых, в основном меркантильных – производство средств к существованию. Но в процессе деятельности удовлетворяются и другие важные потребности мастера – потребность в социализации, самоутверждении, самовыражении, признании, подвижничестве, миссионерстве и т.д. Причем, наличие у мастера потребностей, выходящих за рамки меркантильных интересов, вовсе не определяет плоды его труда в качестве предметов искусства, как, впрочем, и их отсутствие не преграждает его творениям дорогу на Парнас. Не станем ограничивать область деятельности мастера производством утилитарных предметов, или созданием «бесполезных» художественных произведений. Будем исходить из того, что наличие специфических потребностей мастера и область его деятельности не являются необходимыми условиями для того, чтобы из-под его руки выходили произведения искусства.
Итак, что же отличает продукты ремесла, являющиеся произведениями искусства от продуктов, таковыми не являющимися? Если это не потребности мастера, и не принадлежность к конкретной товарной категории – например, инструменты или картины, то судя по всему, речь идёт о неких качествах, присущих самому продукту ремесла, которые мы и попытаемся определить. В качестве таких качеств можно предположить виртуозное исполнение и наличие эмоционального содержания. Однако, для того, чтобы виртуозно исполненный предмет, несущий в себе эмоциональный заряд можно было причислить к когорте произведений искусства, следует обозначить еще один критерий, а именно уровень этих двух качеств по интенсивности и глубине. Как только совершенство исполнения и эмоциональный заряд предмета начинают волновать контактирующего с ними человека, этот предмет может быть причислен к кандидатам на звание произведения искусства, и если этих качеств хватает на то, чтобы вызвать в человеке восхищение – вердикт будет однозначным: да, это настоящее искусство.

В результате, у нас появилась двухуровневая система определения произведений искусства, статическая – мастерство исполнения, виртуозность эмоционального наполнения, глубина духовного содержания, и динамическая – эмоциональная реакция человека на предмет. Именно такой подход я считаю единственно адекватным, поскольку без человека искусства не существует, оно живёт только в человеческом обществе и проявляется в человеческом восприятии предметов искусства.

Пишущий мальчик - задумка ВАХ!, сделан изящно и пишет красивее большинства людей. 18 век - одна механика. Выполняются два требования?

Первое требование выполнено.

Теперь о втором.
Он Вас волнует? Заставляет размышлять о чем то, навеянном его образом?
Какие эмоции, кроме восхищения мастерством механика он в Вас вызывает?
Если этот мальчик несёт в себе, на Ваш взгляд, в духовном плане нечто большее, чем просто механическое совершенство, и Вы это ощущаете, то да, второе требование тоже выполняется.
Если же для Вас это просто бездушная поделка, выполненная с высоким мастерством, то второе требование не выполнено.

Но если это самое сложное устройство подобного типа в 18 веке!? К тому же изящно сделанное и работающее до сих пор! Слово "самый" - крайне важно в коллекционировании - самый ранний, самый поздний, самый навороченный, самый дорогой, самый редкий и т.д. Может коллекционер - лакмусовая бумажка степени искусства в предмете?

Тут Вы коснулись очень важного аспекта классификации предметов, претендующих на роль произведений искусства. Отношение коллекционера к предмету, это фактор, относящийся ко второму критерию – реакции человека на произведение искусства, только в случае коллекционера эта реакция осмысленная, выстраданная, более или менее конструктивная. Тут «реактивный» критерий выходит на новый уровень, предполагающий определенные компетенции – кругозор, вкус, чутьё, и что очень важно, большой опыт непосредственного контакта с предметами. Как я уже говорил выше, лакмусовой бумажкой степени искусства в предмете является человек, и чем он компетентнее, тем адекватность его оценок будет выше. Так что отчасти вы правы, присвоив коллекционерам роль этой лакмусовой бумажки – индикатора.
Без сомнения, Самость (от слова Самый, а не от слова Сам) увеличивает накал страстей, вызываемый предметом, но уникальность не самый действенный довод в пользу шедевральности. Тут должно быть еще что то, что можно ощутить от контакта с предметом или даже представив его образ.

Я понимаю, что в современном обществе сложно кого-то удивить механическим мальчиком. Сейчас любой программист запрограммирует 3D станок так, что будет писать не хуже мальчика. Мальчик производил фурор в конце 18 века, а как только технологии подтянулись - стал старым хламом. Поэтому слово "реакция" здесь неуместно. Мы можем сказать ВАХ при виде самого большого китайского аэропорта, но мальчиком искренне восхищались 250 лет назад.

Безусловно предметы старины интересны лишь узкому кругу людей. Большая масса людей будет восхищаться новой плазмой, а не Джокондой. Но ведь к Джоконде не протолкнуться. Мы начинаем касаться людей образованных, любящих человечество и интересующихся историей человечества. В этом плане пищаль 16 века вызывает восхищение тонкостью работы, присущей для 16 века, наскальная живопись - тонкостью души пещерного человека и так далее. В этом плане - коллекционер лишь чуть лучше разбирается в вопросе, так как имеет цели. Коллекционеры пишут книги, как результат исследования.

Возьмем одного коллекционера с острова Мэн. Он долго собирал часы известной марки, написал шикарнейшую книгу, посвященную этим часам, изучил часовое дело с нуля и также написал ряд книг, со всех сторон описывая мельчайшие нюансы, обычно опускаемые в книгах. Создал ряд своих часов, которые уходят за баснословнейшие деньги, ученик работает в его стиле. Вот тот человек много сделал для осознания термина высокое часовое искусство. Дэвид Пенни сделал ему чудеснейшие рисунки, позволяющие лучше разобраться в вопросе. Книги этого удивительнейшего человека наверное одни из лучших вообще по часовому делу.


В часах есть еще одна проблема, описанная в начале века Walt Odets, с которого я брал пример при создании сайта. Так вот он говорил, что нет практически специалистов, умеющих отличить высокое часовое искусство от пародии на него. Вот в живописи, музыке, литературе вроде как есть критики, а тут их нет.

Я думаю, что это одна из истинных причин, почему тема обсуждается уже 10 страниц, а еще близко не подобрались. Никто не знает, что назвать высоким часовым искусством. Есть векторы, но нет точных определений.

Думаю, что проблема не только и не столько в малочисленности компетентных профессиональных критиков в часовом сообществе. Скорее, часовая индустрия не спешит расставить точки над I, оставляя себе лазейки для раздувания пузырей. Для критики нужна мотивация, и часто эта мотивация проплачена сообществом, а тут платить за то, чтобы отрубить сук, на котором сидишь, никто не пожелает.
Тут я не соглашусь, шедевры нетленны, и вероятно именно эта нетленность является главным пробным камнем для искусства. Меня абсолютно завораживает деревянная ложечка для благовоний в виде лежащей девицы из древнего Египта, которая экспонируется в одном из наших музеев. Ей крепко поболе 250 лет, а цепляет до сих пор.
Так и с часами, если в них есть эта харизма, то годы над ней не властны…

Мы восхищаемся мальчиком лишь как примером мастерства 1770х годов, а не самой функцией. А 250 лет назад было и удивление от самой компликации, вроде как чуда. Сейчас мальчик интересен лишь исторически, хотя он чертовски сложен и в наши дни, повторить его будет сложно даже с нашими технологиями.
По замалчиванию высоких требований - соглашусь, если отмотать к требованиям 100 летней давности, то что останется от современных ОтОрложери? Но об этом я пишу уже лет 15.

А можно имя о ком идёт речь? Спасибо.
p.s. Извините за оффтоп.